|
«Паевые фонды – структуры, попрозрачней многих. Это факт. Другое дело, что в России с ее бесконечно запутанными финансовыми потоками добиться относительной прозрачности проще простого – регулярно публикуй отчетность и старайся, чтобы в ней не «терялись» крупные суммы. Разумеется, само по себе это не исключает манипуляций. Но не пойман – не вор. ФСФР публично «разоблачала» лишь мелкие проступки управляющих, зачастую это были даже не проступки, а технические ошибки. Участники рынка говорят: к добру ли, к худу ли, но регулятору не хватает полномочий, чтобы ловить махинаторов за руку. Зато он довел до совершенства угрожающие движения пальцем, посредством которых одновременно нагоняет страх и взывает к совести нарушителей.
«Иногда помогает», – признают представители компаний и хвастают чиновники ФСФР в кулуарных беседах.
А вот у американских коллег все намного серьезнее. Сотрудники тамошней Комиссии по ценным бумагам и биржам (SEC) могут проследить по документам любые сделки, а на случай крайних затруднений им дано право на ношение табельного оружия. «В России рынок сформировался относительно недавно. Есть куда расти. Рынок должен стать более цивилизованным, но это эволюционный процесс», – рассуждает начальник отдела паевых инвестиционных фондов УК «Капиталъ» Николай Аблаутов. Возможно, рассуждают некоторые эксперты, должен появиться прецедент, который вынудит ФСФР активнее устранять пробелы в нормативной базе. Будет ли служба латать «дыры» бумажными носителями законодательных инициатив, или же бреши заколотят при помощи рукояток ПМ – тема другая. В этот раз поговорим о том, что может сделать ее актуальной.
На всякий случай оговоримся: все наши рассуждения носят теоретический характер, они не основываются на подлинных фактах, мы ни на кого не намекаем, а лишь показываем уязвимые места современного рынка коллективных инвестиций.
«Художники».
Выводя на рынок новый ПИФ, маленькая, но гордая управляющая компания должна каким-то образом привлечь к нему внимание. Есть ли лучший способ, чем показать хорошие результаты уже на старте, с ходу штурмовать верхние позиции разного рода рейтингов и рэнкингов? А ведь для обретения «лидерства» нужны даже не деньги, а время: «Информация о результатах инвестиционной деятельности УК паевого фонда публикуется или распространяется не ранее чем по истечении 6 месяцев со дня завершения формирования ПИФа...» (пункт 1.15.1 приказа ФСФР № 05-23/пз-н). Полгода вполне достаточно для «обгона» рынка.
Как это делается? Нередко «стартовый капитал» фонда составляют деньги аффилированных структур, то есть очень «лояльные» деньги. Теперь предположим, что стоимость чистых активов (СЧА) новоиспеченного открытого ПИФа акций равняется «минимальным» 10 млн рублей – именно столько требуется для того, чтобы фонд считался сформированным. С помощью дружественных компаний управляющие совершают сделки с неликвидными акциями: «родственная» структура продает бумаги по одной цене, потом сама же выкупает их по более высокой.
Чтобы нарисовать доход в 10%, достаточно «пустить в расход» всего 1 млн рублей. Кстати, выкупать бумаги полностью совсем не обязательно: можно просто совершить несколько сделок, искусственно наращивая стоимость пакета. Правда, положение о составе и структуре активов ПИФов запрещает управляющим открытыми фондами приобретать бумаги без признаваемых котировок. Но и это не проблема. Для «признания» котировки хватит десяти сделок в течение десяти торговых дней суммарным объемом 500 тыс. рублей. Между тем «неликвида» на российском фондовом рынке хватает – более 90% оборота приходится на сделки лишь с десятью «голубыми фишками». Найти бумаги с пустым биржевым «стаканом» (очередь заявок на покупку и продажу) не составляет труда.
Чем опасна эта схема – очевидно: манипулировать с «неликвидом» – просто, заключать выгодные рыночные сделки – сложно. Когда деньги начнут выводиться, цена пая быстро покатится вниз. В чем выгода махинаторов – тоже понятно: «красивые» результаты притягивают деньги пайщиков, а УК зарабатывает как раз на проценте от СЧА, получая так называемое management fee – вознаграждение за управление. Управление, однако, может быть весьма посредственным.
«Распильщики».
Вышеописанная схема имеет естественные ограничения, прежде всего по масштабам манипуляций. С большими объемами можно жульничать иначе – искусственно занижая доходность. Представим себе картину: УК «рулит» открытым фондом акций с СЧА в $1 млрд, получает management fee около $30–40 млн. Сам ПИФ – один из лидеров рынка, недостатка в пайщиках не испытывает. Почему бы управляющему на этом не заработать чуть больше положенного? А ведь цена одного процента – $10 млн. Как их «распилить»?
В паевые фонды разрешено приобретать бумаги не только на биржевом, но и на внебиржевом рынке. Причин, которые подталкивают управляющих к заключению переговорных сделок, несколько.
Во-первых, говорит Николай Аблаутов, это покупка-продажа на больших объемах. Если с крупной заявкой выходить в «стакан», его можно попросту опустошить, оставшись в итоге неудовлетворенным. «Обычно сделки на внебиржевом рынке заключаются с бумагами, которые плохо или вообще не торгуются на бирже», – добавляет гендиректор УК «Метрополь» Мечислав Шешеловский. Впрочем, такие бумаги не подходят для открытых ПИФов, ибо по ним отсутствуют признаваемые котировки.
Акции «Газпрома», РАО «ЕЭС России», «Норильского никеля» – совсем другое дело. Их и на бирже приобрести не составит труда. Предположим, что на организованном рынке акции газового монополиста торгуются по 300 рублей за штуку. Однако управляющий через аффилированного брокера договаривается с контр¬агентом и совершает сделку вне биржи уже по 303 рубля за акцию. Полученный процент участники «сговора» делят между собой. Если проводить несколько подобных сделок в течение года, легко получить «левую» прибыль в размере 1% от СЧА и даже больше. Если управляющий не станет жадничать, то на фоне остальных фондов ПИФ по-прежнему будет выглядеть достойно. И, что самое интересное, останется вне подозрений регулятора, ведь в течение одного дня цена по большинству акций колеблется в диапазоне нескольких процентов. Как отмечают участники рынка, ФСФР начинает беспокоиться, когда отклонение цены от рыночной достигает 15%.
«Один из моих любимых примеров – акции «Северо-Западного телекома». Неплохая бумага: входит в РТС в котировальный список А2, на ММВБ – в А1. Но есть один минус – маленькая ликвидность. Контрагенты договариваются по телефону, заполняют «стакан» в РТС и совершают сделку. При этом цена «телекома» на ММВБ и РТС может сильно отличаться», – рассказывает один из участников рынка, пожелавший остаться неназванным.
Миру – брэнд.
«Рынок жучков уже в прошлом», – оптимистично заявляют специалисты по управлению чужими деньгами. «Схемы есть, но «серьезные» УК этим не занимаются», – настаивает Мечислав Шешеловский. Ведь если компания один раз «попадется» на манипуляциях с деньгами пайщиков, она рискует навсегда потерять свою репутацию и доверие клиентов. Стоит заметить, что брэнд компании – один из самых эффективных инструментов для привлечения пайщиков. Исследования PricewaterhouseCoopers показывают, что большинство богатых инвесторов в мире выбирают компании, ориентируясь на брэнд, доходность как таковая стоит на девятом (!) месте. Но это в мире. В России действует иной фактор, что-то вроде круговой поруки: если поймают одну УК, подозрение падет на всю индустрию в целом. «К тому же у УК есть свой цербер – спецдепозитарий», – переходит к вопросам техническим управляющий директор УК «Райффайзен капитал» Владимир Соловьев.
Мой ласковый и нежный цербер.
В идеале спецдеп не только хранит активы фонда, но и следит за работой управляющего. Обнаружив нарушение, он обязан доложить об этом в ФСФР. Кстати, по закону об инвестиционных фондах «без согласия специализированного депозитария управляющая компания не вправе распоряжаться имуществом ПИФа, за исключением сделок, совершенных через организаторов торговли». На практике же многие УК давно завели «родственные» спецдепы. Конечно, формально их ничего не связывает, кроме договора об обслуживании, но порой они даже располагаются в одном здании. По словам Владимира Соловьева, ФСФР планирует разработать положение о недопустимости хранения активов паевых фондов в аффилированном депозитарии. Тем временем многие участники рынка объясняют содержание своих спецдепов логикой бизнеса, дескать, зачем пользоваться чужим карманом.
«Если спецдеп сознательно «закроет глаза» на махинацию, то он рискует потерять лицензию. Однако, если манипуляция мелкая, в рамках обычного рыночного движения цены, то отследить ее практически невозможно», – констатирует Николай Аблаутов.
Китайская лифтовая шахта. Управляющая компания проводит сделки с ценными бумагами не самостоятельно, а через брокера. Зачастую роль «фондового посредника» опять-таки выполняет «родственная» структура. Она становится обладателем весьма ценной внутренней информации: какие бумаги, в каком объеме и по каким ценам приобретены или будут приобретаться. Соблазн воспользоваться тайным знанием велик.
«Теоретически может возникнуть ситуация, когда «домашний» брокер накопил убыток по какой-то бумаге, и ее «упаковывают» в фонд, в портфеле которого она потеряется», – приводит пример Николай Аблаутов. «Однако и здесь эти действия возможны только в рамках внутридневного движения цены», – добавляет специалист. Инвесткомпания не пострадает – деньги из кармана пайщиков перетекают к ней. Дабы избежать подобных манипуляций, во многих финансовых холдингах принимают кодексы профессиональной этики, возводят так называемые «китайские стены», ограничивая сотрудникам доступ к данным других подразделений. «На бумаге все выглядит красиво, но в реальности люди пересекаются и обмениваются информацией, например в той же самой курилке», – иронизирует один из собеседников «Ф.».
Как выглядит «китайская стена»? В одной известной инвестиционной компании это двери лифта – брокер находится на одном этаже, инвестбанк двумя этажами выше, а между ними – управляющая компания».
|
